УрагУн

 :заприметил он неподалёку от дороги постоялый двор, и этот
постоялый двор показался ему звездой, которая должна привести
его не к преддверию храма спасения, а прямо в самый храм.

       Сквозь снежную баламуть и круговерть пробирался одинокий всадник. Ветер крутил белую пыль, то свивая воронками, то упругим потоком бросая путнику в лицо. Тот лишь изредка отряхивал капюшон, поглядывая вперёд. Совсем близко, в паре сотен шагов, вынырнув из ниоткуда, путеводной звездой замелькал огонёк трактира. Кобыла, каким-то особым своим лошадиным чутьём угадав близкий отдых, рванулась с удвоенной силой. Нечто в том же духе относительно еды и ночлега чувствовал и её владелец. Скрипучие мёрзлые былинки взлетали из-под копыт и уносились прочь. Спешившись у пустой коновязи, всадник поискал глазами вход в конюшню, одновременно разглядывая здание. Дом был двухэтажным, целиком сложенным из каменных глыб, узкие щёлки окон пялившиеся в зимнюю тьму перекрывали стальные прутья. Внутри хозяин прислушался к стуку копыт и позвякиванию сбруи. Девчушка, спешившая с непочатым кувшином вина, брезгливо сморщилась:

-Аэ, ещё один грязный варвар.

-Да нет, Лота, это не варвар. Твой отец ещё не так стар, чтобы пропустить мимо ушей их ругань, да и от доспехов у них лязгу - что от десяти кузниц, - он удивлённо нахмурился, - кого это великий Ас послал? А ты не стой чуркой! На кухню, и разогрей там что-нибудь!

        Тяжеленная, крепко сколоченная дверь из толстых деревянных стволов, чуть приоткрылась, и человек проскользнул внутрь. Трактирщик буквально впился взглядом в гостя, пытаясь определить, чего ждать от вновь прибывшего мелкой медяшки или металла поблагородней. Намётанным глазом он прошёлся по незнакомцу, но в неярких багровых отблесках углей был виден лишь длинный толстый плащ с капюшоном неопределённого серого цвета, кожаные штаны прошитые крест-накрест шнурком по бокам да высокие меховые сапоги до колен с небольшими железными шипами на подошве и носке. Рваный метущийся свет настенных факелов только сгущал тьму, но немалую ширину плеч незнакомца и рост в полных семь локтей можно было разглядеть и так. Лица не было видно вовсе, но пронзительный ощупывающий взгляд чувствовался прямо-таки физически. "Этот может быть кем угодно - от наёмника до королевского курьера, раздумывал хозяин, - ишь, верзила, и меча с собой не видно - неужто ещё один колдун на мою голову, будто одного не хватало. Ладно, сейчас увидим, что ты за птица!" Меж тем человек лёгкой походкой направился в сторону трактирщика.

* * *

        Все стойла оказались занятыми. Мужчине пришлось пробираться на ощупь, так как ничего, даже отдалённо напоминающего фонарь он не обнаружил. "Мог бы хоть свечу оставить - скопидом несчастный!" Темнота была абсолютной, как в склепе, зато здесь было тепло. Всадник снял перчатки и пошёл вглубь, проводя руками слева и справа от себя. Он прекрасно слышал каждое животное: всхрапывание, хруст зерна, стук копыт, но ему было приятно прикоснуться к морде и погладить пышную жестковатую гриву. Стойла располагались друг против друга, а между ними оставался проход в несколько локтей шириной. Всего их оказалось шестнадцать. Если в первых шести обнаружились вполне обычные представители своей породы, то следующие пять занимали тяжёлые мощные животные, они гневно заржали и забили сильными ногами, но уловив уверенность и спокойствие в незнакомом человеке, позволили прикоснуться к себе. Подойдя к очередной загородке, он скорее почувствовал, чем услышал, как лошадиная морда рванулась к нему. Кому-нибудь другому этот укус мог стоить нескольких пальцев, но широкая ладонь всадника, даже не попытавшегося увернуться, была сплошь покрыта шрамами и мозолями и тверда как деревяшка. Не успели зубы сомкнуться на ней, как рука сжала верхнюю челюсть коня и с такой силой приложила его головой о перегородку, что жерди затрещали, едва не сломавшись. Человек, скрытый тенью усмехнулся - это становилось интересным. Скотина была специально обучена кусаться, а передние зубы, чуть подпиленные для остроты, были знаком некромантов. Двумя следующими постояльцами оказались низкие лошадки южных кровей. Последнее стойло справа тоже было занято, а вот слева, наконец, отыскалось свободное местечко. - Удача для тебя, старушка Бригит, а то я уже думал, придётся взять тебя с собой, а это, знаешь ли, чревато. Одного вегетарианца здешняя компания стерпит, а двух этот хозяин-скаред точно прогнал бы. Так что оставайся тут, ешь овёс, да, и не вздумай лезть к тому жеребцу, - он страшно несдержанный ... что, ха-ха, нет, не к тому, что рядом, я говорю про следующего, - всадник ласково погладил лошадь по морде и направился к выходу. Метель ревела во всю, выплёвывая свою ярость в пространство. Ветер, придавленный низкими тучами рвался на волю, сметая всё и вся. После его обжигающего дыхания трактир встретил мужчину вонью сгоревшего жира и смолы, кислого пота и блевотины, сырой земли и палёной шерсти. Глаза почти мгновенно привыкли к рваному свету факелов, висящих в медных пазах. Он сразу выделил хозяина - прямо напротив входа мужчина с открытым чуть простоватым лицом стоял у большого камина скрестив руки. Шерстяная безрукавка, засаленный и прожженный передник - обычное дело. В самом центре вокруг очага сидело пять варваров. Все явно поддали, и появление гостя прервало их дружный рёв, искренне почитаемый воинами за песнь. Левее в дальнем углу одиноко пялился на кружку чего-то тёмного мужик, с головы до ног закутанный в меха и шкуры дюжины зверей. У его ног скрючилась фигурка девушки, Рядом, ближе ко входу, сидели ещё двое, первый - невысокий стройный юноша в зелёной куртке; борода только-только пробивалась, а тонкие правильные черты лица делали его похожим на этакого принца, странствующего по миру ради подвигов и по зову сердца. Второй сидел спиной ко всаднику, была видна только выбритая макушка, всё остальное скрывал коричневый балахон. В другом углу, справа, не горело ни одного факела, и тьма надёжно прикрывала его, но догадаться, кто может там быть, не составляло труда. Мужчина медленно обвёл взглядом полутёмный зал. Это была минутная слабость - о большей части постояльцев он догадывался, и ни один не представлял особого интереса и уж тем более опасности, - но было в этом взгляде из тьмы, когда никто не видит твоего лица, что-то притягательно-мистическое. Голодный желудок заурчал, разбивая ирреальность сцены, и путник направился к хозяину двора.

- Здравствуй, хозяин. Пусть молоты Торов упадут перед твоими дверями.

- И тебе здорово, гость. Пусть бури Аса будут в твоей руке, Моё имя Ян.

- Я целый день скакал по этой мёрзлой столешнице, найдётся тут приличная комната и еда? - два серебряных королевских грифона тускло сверкнули аверсами

- Конечно, есть как раз одна незанятая, а еда у нас самая лучшая.

        Из-за куска кожи, прикрывающего вход на кухню, вылетела девчушка с растрёпанными волосами, забавно вздёрнутым носиком и огромными карими глазами. Увидев незнакомца, она споткнулась и начала падать вместе с большим кольцом колбасы и несколькими кувшинами пива. Тот, схватив девчушку одной рукой, легко приподнял и поставил её.

- О, извините, простите, - захлопотал Ян, - это Лота, моя дочь. Мерзавка! Ты ещё здесь? Отнеси пиво гостям и на кухню!

Лота обиженно сморгнула, но во взгляде, брошенном на всадника, были и

благодарность, и восхищение.

- Лота, красивое имя. Тебя, верно, назвали так в честь Лота - повелителя

растений, - голос, будто приглушённый складками капюшона, был мягким и абсолютно спокойным:

- Найдётся здесь добрый квас? Прости, но кислое пойло, которое я помог

тебе сохранить для варварских глоток, мне не по душе. И захвати головку сыра с хлебом.

Лота, как ни старалась, не смогла рассмотреть лица странного человека,

но почувствовала: он её улыбнулся.

- Ну и погода, - пытался тем временем поддержать разговор трактирщик, -

повезло вам, что на мою гостиницу наткнулись, а то в сугробе ночевать не сподручно! Ни тебе выпивки, ни тебе закусона, - Ян подмигнул, но

всадника занимало совсем другое.

        Во многих северных языках согласные существительных женского рода оглушались или вообще исчезали. Слово "лод" было знакомым, но из какого языка оно пришло? Нечто невероятно древнее стояло за ним, нечто ускользающе-знакомое. А вот значение засело в памяти крепко - "лод" было слово-термин и обозначало человека, приносимого в жертву.

- А вот вьюги-то давно такой не припомню, - не умолкал Ян, - хотя всю

жизнь здесь прожил, все пятьдесят годочков. Да... А вы, сударь, неужто тоже из Брога едете?

- Да нет, почтенный, из Тротгорда.

- Из такой далищи?!! Это же десять переходов. А я скажу: повезло вам, После такого, - он неопределённо мотнул головой, - все перевалы завалит. И куда вы все направляетесь?

- В земли ночных кланов.

        Хозяин поджал губы. С таким же успехом он мог бы услышать в ответ: "К Бра, - пиво хлебать". Незнакомец явно скрытничал. Ну и хрен с ним, Будто бы без этого забот не хватает: послы лорда Шона, - как они некстати.

- Марта, Лота, -заорал Ян, откидывая рогожку, - где вы, ленивые жирные

тюленихи? Гости с голода помирают, а они там что?!!

Всадник успел заметить фигуры двух девушек у широкой, во всю кухню,

плиты. Вскоре одна из них появилась, держа несколько лепёшек, чуть пригоревших по краям, кусок твёрдого солёного сыра и баклагу с коричневой пузырящейся жидкостью.

"Интересно, а ведь Марта совсем не похожа на свою сестру, - думал

мужчина, забирая еду, - вот уж кто никогда не споткнётся. Быть может они от разных матерей, или одна из них - приёмыш". Размышляя о дочерях трактирщика, он ещё раз оглядел Марту. Она была невысока, но плотного, кряжистого телосложения: широкие бёдра и плечи, сильные руки, короткая мощная шея. Лицо было неправильным и угловатым, но удивительно сочеталось со всем внешним обликом и нисколько не портило Марту. Таких людей рождали мрачные тундры и леса Северных Королевств. Про себя они говорили так: "Когда Ас лепил людей, то не рассчитал, и у него не хватило земли и глины на всех. Тогда Ас взял лёд и каменную крошку и стал доделывать остальных. Но вскоре отморозил себе пальцы, а пыль забилась в глаза, и он стал лепить не глядя, пристукивая для верности своим молотом, чтобы руки да ноги с головой держались попрочнее. Вот так и получились наши предки".

* * *

        Спустя четверть часа всадник сосредоточенно ел, упорно не глядя перед собой. Окружающее пространство было досконально им осмотрено, запомнено. Впрочем, это как раз оказалось несложным: зал трактира больше напоминал склеп. Изнутри камень не был ни обит деревом, ни выложен дёрном, как делали в некоторых северных поселениях. Лишь щели между камнями заткнуты мхом и землёй. Зал был прямоугольным, шестидесяти локтей в длину, сорока в ширину и восьми в высоту. К одной из стен примыкала конюшня, другая сообщалась с кухней. Массивные древние колоны по две пяди толщиной держали потолок. Они как бы делили зал натрое: по три в ряд справа и слева от камина. Пламя гудело и ярилось, посылая волны жара. Огонь перехлёстывал через верхний край, бросая мраку сотни багровых звёздочек. В тон ему выла метель, в бессильной злобе кружась тысячью тысяч холодных ледяных снежинок. Всадник прислушался к песне стихий и тихо заговорил:

- Люди ночных кланов верят, что пурга - это злая колдунья Ара Раш. Её

человеческое обличье - древняя старуха с растрёпанными волосами, наполовину седыми, наполовину пепельными. Когда-то давно, на заре времён, она была молодой красивой девушкой с чёрными летящими по ветру косами... На севере ей было подвластно всё. Однажды Ара Раш посетила мысль, будто она всесильна. Показалось, что стоит только захотеть - всё сможет. И вдруг помстилось колдунье- идёт кто-то к ней. И вроде не шибко идёт, а вот же - стоял у горизонта, и уже рядом, перед самой Ара Раш очутился. Взял странный пришелец горсть искристых снежинок и кинул в тёмное небо. Взглянула владычица Севера вверх - весь небосвод покрыли снежинки, горят маленькими огоньками, только огонь их холодный, колючий. Странник меж тем повернулся и исчез. Вот с того времени взяла Ара Раш чёрная злоба. Поклялась она затмить звёзды. Много тысяч лет пробует до них дотянуться, но всё напрасно. Всадник помолчал и взглянул на женщину перед собой. В её глаза. Вызов и сосредоточенность сменились интересом и удивлением. Мужчина смотрел и видел девочку, совсем маленькую, которой хорошо у тёплого огня рядом с отцом и матерью, под защитой надёжных стен...

        "Похоже, в детстве ты нечасто слышала сказки, - думал странник, - да и было ли у тебя детство? Со скольки лет у тебя появились мозоли? морщины? Когда ты впервые узнала любовь? Или... - всадник весь напрягся, стиснув до скрежета зубы. Всегда от таких мыслей ярость затопляла его. Брать девушку силой, лишать её чести - что может быть гнуснее и позорнее? Но мир смог и придумать штуку похуже. Девушки сами шли на это, шли понуждаемые родными, хозяевами, самой жизнью, безрадостной и беспросветной. Складки, рождённые горечью, пролегли по лицу всадника, - он верил в лучшее, но женщин, ценивших себя выше нескольких жёлтых кружочков, встречал всё реже и реже. Грубые жернова переламывали, перетирали людей, пытаясь превратить их в зверей...